«Лежал на нарах и вспоминал Таиланд»: честное интервью боксера-хулигана

Двукратный победитель чемпионатов России по боксу, четвертьфиналист чемпионата мира — 2019 Георгий Кушиташвили в интервью корреспонденту РИА Новости Олегу Богатову рассказал, через какие испытания прошел за два года условного лишения свободы, как тяжелая ситуация выявила настоящих и временных друзей, а также о перспективах возобновления карьеры и вере в Бога.

Боксер-полутяж 11 декабря в Екатеринбурге провел первый бой на профессиональном ринге, победив белоруса Дениса Грачева. В сентябре 2020 года Кушиташвили осудили на три года условно (незаконное хранение наркотиков, применение насилия в отношении представителя власти). А несколько дней назад судимость с 26-летнего спортсмена была снята.

Два года не было денег, друзья привозили продукты

— Именно бросить — нет. Но у меня были очень трудные периоды, которые заводили меня в тупик. Потому что в эти годы не было достатка, не было финансовой поддержки и приходилось тяжело. И я не знал, что мне делать. Чтобы оставаться боксером хорошего уровня, надо постоянно отдавать всего себя спорту. А чем-то другим заниматься у меня не получалось.

У меня были такие периоды, когда друзья приезжали и покупали мне продукты. Я ни у кого не брал деньги, просто ребята помогали продуктами. Был тяжелый период, и мне помогали друзья — тренеры, спортсмены.

Многое было пережито за эти два года. Порой все было более-менее, но ни зарплаты, ни другой финансовой поддержки у меня не было. Вот и все. И очень многие от меня отвернулись. Я очень нервничал тогда, потому что два года был без денег. И два года я пахал, чтобы снова попасть на ставку, а меня никто не ставил. И единственное место, где мне нормально помогали, — Балашиха. И спасибо Бурятии (атлет родился в этой республике — прим. ред.), которая тоже была рядом, старалась чем-то поддерживать и помогать.

— Вы сказали, что пробовали заниматься чем-то другим?

— Пусть это останется в тайне (с улыбкой).

— Несколько дней назад решением суда с вас сняли судимость.

— Да, буквально на прошлой неделе. Более того, сейчас меня приглашают в сборную России и хотят, чтобы я в следующем году выступил за команду на чемпионате Европы. Я, честно говоря, нахожусь в раздумьях — надо ли мне это сейчас вообще?

— Не хочется доказать, что вас напрасно на два года вычеркнули из жизни?

— Я хотел доказать это всем. Когда недавно здесь, в Екатеринбурге, проходил командный Кубок России, я выиграл у двух лидеров национальной команды — в весовых категориях до 86 килограммов (Шарапутдина Атаева) и до 92 килограммов (Андрея Стоцкого). Я победил обоих на одном турнире за два месяца до чемпионата России, а меня к нему не допустили.

Я всем доказал, что я в обойме, — дайте мне шанс! Но мне не дали шанса выступить на двух чемпионатах страны. Может быть, потом меня хотя бы поставили на ставку и сделали какие-то элементарные вещи.

— Возможно, вы не получили шанс из-за того, что это невозможно юридически?

— Может быть, но ведь на чемпионате страны, наверное, можно было боксировать. Можно было как-то поддержать по-человечески. Я ведь до этого шесть лет был в сборной России и сколько медалей принес стране.

Я надеялся получить шанс. Второй шанс в жизни имеет каждый. Все имеют право на ошибку, и я думаю, что в такие моменты надо помогать. Все говорят — боксерская семья, но когда я оказался в тяжелой ситуации, кто был рядом? Кто хотя бы позвонил? Наоборот, многие от меня отвернулись.

Я хочу сказать спасибо руководству Федерации бокса России — если бы они в свое время меня не поддержали, я бы сейчас, скорее всего, сидел в тюрьме. Я очень всем благодарен.

— Но сейчас ведь вам дают шанс вернуться в сборную?

— Я пока нахожусь в раздумьях. Я думаю, что мне по силам сейчас выиграть чемпионат Европы. Если руководство сборной России в самом деле хочет меня видеть, то я побоксирую за команду. Но сейчас я начинаю в профессионалах и буду строить свою жизнь и в этом аспекте бокса.

Мне светило три-четыре года минимум

— Когда два года назад вы ждали решения суда, какие мысли были в голове?

— Сяду я или не сяду. Я очень сильно надеялся, что все закончится хорошо. Но когда прокурор говорил последние слова, я просто замер. Я думал — вот, моя жизнь висит на волоске. Потому что мне светило четыре-пять лет минимум. Я думал, дадут много, и надеялся только на условный срок. Понимал, что если не «условка», то пойду в тюрьму на год, на три, на четыре. Понятно, как это скажется на спортивной карьере.

— Фактически это конец жизни?

— Нет, это не конец жизни. Я считаю, что тогда бы стопроцентно нашел себя в другом деле. Я бы не потерялся. Но я потерял бы бокс, а это моя мечта и моя жизнь. Потерял бы свободу, но в жизни себя не потерял бы — вышел бы и занялся чем-то другим. Зарабатывал и стал бы, как говорят, крутым человеком (с улыбкой). Но в другом виде деятельности.

— А сейчас вы ожидали того, что с вас снимут судимость?

— Я был уверен процентов на 80. Потому что я не нарушал установленных правил, помогал нуждающимся, ездил в детские дома и дома престарелых, занимался чем-то полезным, работал на благо общества. И постоянно тренировался.

— Вы сказали, что два года назад от вас многие отвернулись. И друзья действительно отвернулись?

— Друзья, которые настоящие, остались. А другие — да, ушли. И люди, которые определенное время были моими спонсорами, тоже ушли и начали искать какие-то свои моменты.

Под арестом полгода жил в семье у тренера

— Назовете тех, кто вам помог в первую очередь?

— Это Сергей Михайлович Данилов, Валерий Пурбуевич Доржиев и Анатолий Михайлович Петров (руководитель клуба имени Виктора Агеева), вся моя команда. А когда шло судебное разбирательство, мне очень большую помощь оказала Федерация бокса России во главе с Умаром Назаровичем Кремлевым. Он во многом мне помог — чтобы я вышел на свободу.

И, конечно, это семья моего тренера Смирнова — Сергей Юрьевич и Надежда Федоровна. Я прожил у них полгода, когда находился под домашним арестом. И считаю их своими родителями — они пустили постороннего, по сути дела, человека в свой дом. И я жил у них полгода — у них двухкомнатная квартира, они жили в одной комнате, а я в другой.

Они стали моей семьей, они для меня как мама и папа. И я очень сильно их люблю. А когда с меня сняли браслет, я съехал в другую квартиру.

— Какие были ощущения в самые тяжелые минуты?

— Когда я лежал на нарах, то вспоминал, как за один год я съездил на отдых в четыре страны — в Италию, Португалию, на Кипр и в Таиланд. Просто летал отдыхать. А тут лежу на нарах и понимаю — как же резко изменилась жизнь! Вот так — объездил со сборной полмира и вдруг оказался на нарах.

И я очень благодарен нашей федерации, самое главное — то, что я оказался на свободе. Спасибо им за все, за то, что подержали меня в такой тяжелой ситуации.

— Какие самые страшные мысли лезли в голову, когда вы находились в заключении? Не было ощущения, что жизнь пошла под откос?

— Зачем об этом кому-то знать? То, что было со мной, знаю только я. И я верил в то, что выйду и опять встану в строй. Я верил в это, надеялся на это и молился, чтобы так произошло. После того, что случилось, я очень сильно уверовал в Господа.

Мне сверху давалось много знаков

— Как ваши родители перенесли такой удар?

— Мне их очень жалко. Я всю жизнь был такой, постоянно хулиганил, в юности неоднократно отца из-за меня вызывали в полицию, а маму в школу. Все время дрался, делал плохие вещи и был очень шебутной. Об этом никто не знает, но у меня всегда бывали такие моменты, дисциплина у меня где-то постоянно хромала.

— Может быть, все это и привело к тому, что случилось?

— Да, все к этому в итоге и вело. И вот пожалуйста — результат. Мне были даны какие-то знаки, а я их не понимал и не воспринимал.

И однажды, когда я стоял на воскресной утренней службе в храме, батюшка сказал: «Господь вам один раз о чем-то говорит, второй, третий, он вам дает столько предупреждений, а вы никак не хотите это понять и воспринять. И не хотите в это верить. В итоге в один момент он опускает тебя на самый низ и говорит — или ты сам себя до этого доведешь, или придешь в себя, реабилитируешься и станешь себя хорошо вести». И я уверовал в Господа.

— Когда это было?

— Месяцев четыре-пять назад. И мне ведь действительно раньше было столько предупреждений, а я их не понимал. А сейчас у меня все изменилось, и думаю, что еще поменяется во многом.

— После побед над лидерами сборной России вы вновь открыли себе дорогу в команду. И теперь колеблетесь — можете ведь и закрыть этот путь?

— Федерация бокса России хочет включить меня в состав команды. И я, в общем-то, не против, я хочу выступать за сборную России и хочу приносить нашей стране медали. Хочу, чтобы наша команда была действительно самой лучшей. И моя команда хочет, чтобы я боксировал за сборную России. И скорее всего, так и произойдет.

«Наркотики были не мои»

— Если бы такая ситуация повторилась, вы повели бы себя по-другому?

— Той ночью? Мне не надо было никого бить.

— Удар все-таки был?

— Конечно, был. И я признал это, сказал всем — да, ударил, извиняюсь за это. Но наркотики — не мои. Я этим не занимаюсь, я не кайфую и не знаю, как и почему они там оказались.

— Почему вы выбрали себе боевое имя Джанго?

— Когда я вышел на свободу, все пацаны сразу сказали — Джанго! Джанго! Джанго освобожденный! А мне этот фильм тоже нравится. Так и пошло.